Уж если хотя бы в округе хотя бы местами не мёртвое поле,
не пустошь, но всё-таки гряды и даже сады кое-где,
негоже намёки и знаки в крамоле читать иноземной, 
ловить в чародейском кристалле и тёмной воде.

Сначала собрать надлежит урожай с гряд и веток в тяжёлые вёдра,
всю зиму затем эту снедь поедать и хвалить, что вкусна,
и только потом не быстро, не бодро, 
должно быть, вернётся весна.

В суровых провинциях люди живут, понимая, в чём толк и основа,
фамильной держась десятины и пользуясь днём световым.
Искатель, искать отучайся прямого ты с ними сближенья, 
оно не сулит продолженья конспектам твоим.

Забудешь, чего удостоят и что недоскажут суровые люди,
лишь песню запомнишь, какую они запоют, осмелев:
«Нам холодно здесь, земля нас не любит».
И тут же мажорный припев.

В Сочельник большое семейство уляжется поздно, отпраздновав пышно.
Всё в доме погаснет и смолкнет, но старшая дочь не заснёт.
Проплачет она безутешно, неслышно почти до восхода. 
И тоже неслышно под утро уйдёт на восход.

Дорогой, где редко, но всё же бывают повозки, бывают обозы,
а летом однажды мелькнул и растаял шатёр шапито,
«Куда ты идёшь? О ком эти слёзы?» -
вдогонку не спросит никто.

Предвидеть, что станется дальше, умею не лучше, чем всякий и прочий.
Воздаст ли судьба золотыми из тех, что пока в тайниках?
Возможно, но тоже не быстро, не проще, чем нынче и раньше. 
И тоже в черёд и с оглядкой. А больше никак.

Сперва до холмов мелколесьем, да там за холмами опять мелколесьем,
в обозном ознобе, с бедой на душе, без гроша за душой.
И только потом повеет предместьем
и город начнется чужой. 

<2013>