В месяц майских жуков, в год, который могу различить я
лишь ладонь распластав козырьком или память прищуря,
я корпел над тетрадкой, пытаясь открыть в алфавите
свой закон перехода от звука к условной фигуре.
Содержание книг заключалось не в белом, но в чёрном,
ненасытно листая страницы, мгновенья и флаги,
я любил наблюдать, как свинцовые буквы покорно
фиолетовым кружевом стынут на гибкой бумаге.

Помню азы и буки не меньше стремленья к свободе,
это всё остаётся на мне как родимые пятна.
Не тогда ли чуть слышно шепнули Кирилл и Мефодий,
что сердца надо жечь не четвёртым их знаком, но пятым?
После этой подсказки живётся значительно легче,
я влюблённее стал и сильней и, быть может, умнее,
но, увы, до сих пор, глядя в логово письменной речи,
я читаю узоры, которых понять не умею.

Перелётная книга, ценимая в несколько гривен,
освещает мой путь как несущая счастье примета.
Так в минуты, когда впереди целлофановый ливень,
вспоминаешь детали оставленных сзади предметов.

1987, Баку

© 1987 А. Маркман