Здесь всё осталось, поросло травой,
забылось, смялось - и осталось прежним.
И пахнет одиночеством поспешным,
чужим пространством - а могло тобой,
твоим дыханьем, смехом и мольбой
неслышимой и безуспешной.

Здесь всё молчит, последние слова
уносят к югу медленные птицы.
Когда-нибудь нам это всё простится,
и я пойму, что ты была права.
Но не теперь... холодная трава,
сухие ветки колют нам ключицы,
а память прилетает как сова
лишь по ночам - и мне опять не спится.

Сентябрь 2000, Лос-Анджелес