Диме Сахарову

Я знаю каждую строку и каждый знак ученых книг,
Я понимаю суть загадочных явлений.
Нацелен чуткий микроскоп, расстегнут жесткий воротник,
Дымится кофе, светит Марс, густеют тени.

Среди спокойной тишины 
Чины и деньги не важны,
И чувства низкие рассудок не тревожат.
Упрям, спокоен, изощрен,
И день, и ночь томится он,
И постигает невозможное, но – все же....

Когда загадка решена 
И отступает тишина,
И появляются соблазны и обманы,
Манят рекламные огни,
Желудок шепчет –  "Отдохни!"
А руки лезут тырить мелочь по карманам.

И вот – удачный оборот,
Полночный поезд, пьяный сброд,
И ограбление казенного вагона,
Стрельба, погоня, перекур,
И снова бешенный аллюр, 
И руки греет злая тяжесть Смит-Вессона.

Потом – и пьян, и знаменит,
Струна покорная звенит,
А шлюхи тают, 
Шлюхи пьют и подпевают!
Ах, безутешная моя родня,
Ах, муки совести и прочая фигня!

Палач хохочет – ну, не трусь!
А я его и не боюсь,
Я не смущаюсь безвозвратностью мгновенья.
И, неподвластный никому, 
Все разгадаю, все пойму, 
Все превзойду трудом, талантом и терпеньем.

Я не бросаюсь напролом,
Сижу за письменным столом,
Цивилизованный, непьющий, некурящий,
Но – вспоминаю, словно сон:
Последний бой, кандальный звон...
А это было, было, было настоящим! 
     
1988