Больше уже и доказывать нечем: слово разбилось о слово,
Только остался голос твой певчий - виолончельное соло.
Птица, зовущая из тумана, из-за ночного болота...
Odor rosarum manet in manu etsiam rosa submota.

Утром я перво-наперво сдвину штору с окна и увижу
Красную в мокрых гроздьях рябину, поля осеннюю жижу.
Черного чаю с полки достану... Что еще, как не работа?
Odor rosarum manet in manu etsiam rosa submota.

Вот и осыпался бледный твой венчик, бледного сердца бескровней,
Будешь звучать поминанием вечным в мира унылой часовне.
Встречу - не вздрогну, даже не гляну, с нимба сошла позолота.
Odor rosarum manet in manu etsiam rosa submota.

Ветер, сломавший старые сосны ночью у нас на поляне,
Ангелом черным времени послан, ибо известно заране
Все, что Изольда скажет Тристану утром в саду Камелота.
Odor rosarum manet in manu etsiam rosa submota.

Толстые щеки пыжат пионы, солнце встает за лесами,
В зарослях вербы свищут шпионы зябликовыми голосами.
И, зажимая рыжую рану, млея от смертного пота, -
Odor rosarum manet in manu etsiam rosa submota