Вы слушали тяжёлую пластинку,
заезженную старою иглою,
и провожатый одинокой музы
Вас обольщал словесною игрою,

и тремоло, звучавшее циррозно,
и баса дребезжание навстречу
казалось бы, ни удивить серьезно,
ни вас обворожить не в состояньи,
и Вы не успеваете за смыслом
и за идущей следом тишиною,
когда листву не убирают в парках
и слушаете только "Я люблю Вас..."

А я хочу, чтобы осипший голос
и музыка в игле не перестали,
и жду, когда же Вы меня коснётесь
и сон мой оборвёте поцелуем.

Май 2000, Лос-Анджелес