Я не буду особо вдаваться в детали,
но скажу напрямик, чтобы каждый понял:
от ногтей молодых до седых гениталий 
я всю жизнь к этой песне слова сочинял.

Развлекаясь пивком иль картежной игрою,
опускаясь в забой иль вставая к станку,
выходя ль по нужде предрассветной порою,
я в уме шлифовал за строкою строку.

В дни суровых невзгод и лихих испытаний,
в годы тяжких раздумий о судьбах страны,
на любимой жене и на грязной путане
эти звучные рифмы я пек как блины.

Раздолбай и сачок, пустозвон и счастливчик,
я пахал над собой, как последняя тварь,
чтобы в этот впихнуть неотвязный мотивчик
свой не слишком большой, но отвязный словарь.

И когда я отмучусь с куплетом финальным,
то нехай кореша, не жалея хлебал,
эту песню споют за столом поминальным –
я, по правде, ее для того и склепал.

Пусть споют от души, с хрипотой и с надсадом,
и тогда моя жизнь среди пьяных рулад
пролетит над столом, словно птица над садом,
и уткнется в рефрен, словно мордой в салат.