На нашей тесной старенькой планете 
Перемешалось завтра и вчера. 
И если вы читаете в газете, 
Что нас сегодня нет на белом свете, 
А за отцов не отвечают дети, 
То, может, нам действительно пора? 

Господи Боже, 
Стал ты мне чаще наведываться. 
Полвека прожил, 
Должен же я исповедоваться. 
Ну так и что же, 
Дескать, грехи не наследуются. 
Дрожью по коже, 
Сколько веков мне потребуется? 

Светлейший князь, юродивый убогий, 
Лотошник из Гостиного Двора, 
Народоволец, вор с большой дороги, 
Еврей из местечковой синагоги... 
Все собрались безмолвно на пороге, 
И, может, нам действительно пора? 

Господи Боже, 
Как угадать, где мой брат и сестра? 
Кто же их сможет 
Всех отогреть у святого костра? 
Кто же умножит 
Счет милосердья, любви и добра? 
Господи Боже, 
Дай им хотя бы дожить до утра. 

Возможно, мы бродячие актеры, 
А наша жизнь — обычная игра, 
И все подвластно воле дирижера, 
Как чувство стада и единство хора, 
Но коль родится истина без спора, 
То, может, нам действительно пора? 

Господи Боже, 
Я ведь за всех не могу попросить. 
Кто же поможет 
Тех, кого любишь, любви научить? 
Стать бы моложе, 
Знал бы соломинку где подстелить. 
Кто же возложит 
Руки на голову, чтобы простить? 

Слова любви берутся для сонета, 
Надежды ветер крутит флюгера, 
Апостол веры требует ответа, 
Затылок помнит холод пистолета. 
Но если песня главная не спета, 
То, может, нам действительно пора? 

Господи Боже, 
Где же твой дух, что идет от добра? 
Благослови же 
Звуки струны и скрипенье пера. 
День тот, что прожит, 
Пусть наполняется светом с утра. 
Господи Боже, 
Может, когда-нибудь станет пора? 

[1990]